Переводчик
Ночное небо было незнакомым и чуждым – слишком высоким, слишком прозрачным, словно кто-то развёл жемчужно-серую акварель на кровавой подложке. Я сидел почти в этом небе… на каменном прямоугольнике, возвышавшемся над землёй на добрых пятнадцать метров – похоже, дом этажей в пять, не меньше. Тёплая куртка была распахнута настежь; пронизывающий ветер яростно трепал футболку, забирая остатки тепла, но изнутри меня обдавало жаром. Я поднёс ко лбу дрожащую руку, вытер пот и почувствовал, как по венам снова накатывает, нарастая, волна обжигающей радости. Прямо передо мной, метрах в пятистах, на фоне этого странного, распаханного багровыми зарницами неба неторопливо и торжественно оседало, будто стекая внутрь гигантской инфернальной воронки, уродливое, вросшее в землю как гигантский моллюск сооружение. Что это? Гора? Башня?.. Я видел, как сначала каменный монстр вздрогнул, всколыхнулся всей своей мягкой бескостной плотью, будто кто-то кольнул его в сердце смертоносной иглой. Потом замер на бесконечно долгую минуту, будто размышляя, что делать дальше. И, наконец, начал неспешно сжиматься: выложенный белой глазурованной плиткой, видимый даже отсюда второй ярус-этаж принялся сужаться, затягиваясь в середину воронки, за ним последовал третий, отсюда казавшийся багрово-чёрным, затем четвертый… Башня тяжело дышала, как умирающее животное, и оседала. И вот от этого-то самого зрелища – от этого странного неба, этого крушащегося на моих глазах каменного монстра – меня захлёстывала пьянящая, болезненная эйфория.
Подробно »
Миксы
Может ли ботаник быть настоящим мужчиной? И кто разумней: он сам, или существа, которых он изучает? Как разумные грибы могут повлиять на любовный треугольник?
Перед вами - странная запутанная история о любви, об уверенности в себе, чувстве собственного достоинства и о странных существах, которые не так мистичны, как может показаться.
Подробно »
Ложь об Освенциме
Брошюра "Ложь об Освенциме" (нем. Die Auschwitz-Luge — Ein Erlebnisbericht von Thies Christopherson) немецкого фермера Тиса Кристоферсена, который с января по декабрь 1944 года трудился в филиале Освенцима — Райско над созданием растительного каучука и бывал как в Освенциме так и в Биркенау, была опубликована в 1972 году. Кристоферсен простым языком описывает в ней своё прошлое и утверждает, что в Освенциме не было ни газовых камер, ни других средств массового уничтожения. Он отрицает, что в Освенциме и других концлагерях имело место уничтожение людей, и сообщает, что заключённые находились в настолько удовлетворительных условиях, что даже пели песни во время работы. После издания брошюры он получил тысячи писем от бывших узников лагеря и очевидцев, подтверждающих его доводы. Кристоферсен описывает Освенцим как лагерь, в котором заключенному нужно было работать, но в котором, однако, можно было жить. Кое-кому, кто до сих пор узнавал о концентрационных лагерях Третьего Рейха исключительно из единообразно управляемых средств массовой информации, это сначала покажется невероятным. Однако, книга Кристоферсена поспособствовала тому, что частично такое описание Освенцима уже вынуждены были признать официально.
Хотя "Ложь об Освенциме" не претендовала на научность, эта небольшая книжка сыграла важную роль в истории ревизионизма, так как подтолкнула к другим, более серьезным ревизионистским работам и стала одним из наиболее важных документов для переоценки истории Освенцима.
Через несколько лет после издания брошюры Тис Кристоферсен писал:
"Когда я писал свой рассказ "Ложь об Освенциме", я был подвергнут критике на том основании, что, хотя я был в лагере и не видел никакого массового умерщвления газами, этот факт вовсе не означает, что его не было…
Я получил тысячи писем и звонков. Многие из тех, кто связался со мной, может подтвердить мои заявления, но боится сделать это публично. Некоторые из них являются эсэсовцами, которые подвергались жестокому обращению и даже пыткам в плену союзников.
Я немедленно связался с теми, кто утверждал что хорошо знает о массовом умерщвлении газами. Мой опыт оказался точно таким же, как у французского профессора Поля Рассинье. Я не нашел ни одного свидетеля, видевшего это своими глазами. Эти люди говорили мне, что они знали что некто знал кого-то кто говорил об этом. В большинстве случаев предполагаемые очевидцы умерли. Другие свидетели немедленно начинали заикаться и запинаться, когда я задавал несколько точных вопросов.
… Наши исследования могут быть запрещены. Мы можем быть брошены в тюрьму. Наша почта может быть проверена. Мы можем быть атакованы с огнем и взрывчаткой. Наши дома могут быть найдены. Мы можем получить отказ в получении работы или уволены из наших рабочих мест. Мы можем быть оклеветаны, высмеяны и гонимы, как первые христиане. Но мы будем страдать и терпеть все это — и наши враги, таким образом, достигнут прямо противоположное своим намерениям. Их действия заинтересовывают других в том, что мы делаем. Я верю в правду и справедливость, и я знаю, что в один прекрасный день они восторжествуют".
Подробно »
